Красные курганы - Страница 80

Это ж додуматься надо – подписать договор с туземцами! Да кто такие эти эсты?! Неважно, что они издавна здесь живут! Им, собакам, принесли истинный свет самой чистой и кроткой на свете христианской веры, дабы они, наконец, смогли возлюбить ближнего своего, как себя самого, ну и еще своих новых хозяев, поскольку любая власть от бога, а они принялись подписывать за их спиной какие-то договоры. Ну не наглецы ли?!

Впрочем, разобраться с самими эстами всегда успеется, а вот наглых русичей надлежало вразумить немедленно, ибо такое прощать нельзя – перестанут бояться. А раз не будут бояться, то и уважать тоже. Разве бывает уважение без страха?

К тому же получалось все очень удачно. Король ведь прибыл в Эстляндию не просто так. Он прихватил с собой еще две тысячи воинов. Точнее, они были им взяты для того, чтобы построить на острове Эзель каменный замок, который должен послужить в будущем надежным укрытием от набегов непокорных аборигенов, но это не важно. Главное заключалось в том, что король оказался здесь как нельзя более кстати, равно как и его две тысячи ратников.

Считая тех, кто добавился к ним на побережье, придя по его зову из неприступных каменных замков, получалось и чуть ли не три тысячи человек. Если же приплюсовать к ним и конницу в количестве семисот всадников, то тут и вовсе набиралась огромная силища.

Успокаивали и донесения дозорных, высланных далеко вперед. Из их докладов следовало, что помимо трех-четырех сотен конницы и еще тысячи, от силы полутора, пеших воинов, которые к тому же далеко отстали от своей конницы, у русичей ничего больше нет.

Да и сами русичи, устрашившись могучего воинства датчан, уже на следующий день, после того как войско Вальдемара выступило на них, немедленно выслали еще одно посольство, весьма поумерив свой аппетит. Теперь они предлагали поделить Эстляндию полюбовно, то есть пополам, но с тем условием, что за ними останется Эзель и Ревель.

– А вы его строили? – надменно спросил король. – Нет уж. Коли ваш конунг считает себя благородным рыцарем, то пусть выходит на честную битву. Я думаю, что справедливее всего доверить этот дележ нашим мечам, а не утомительным пустым разговорам.

Спустя пару дней, когда войско Вальдемара почти настигло врага, прибыло третье по счету посольство. На этот раз требования больше напоминали просьбы, но датский король и тут остался непреклонен, смеясь в спины незадачливых русских посланников, вновь уходивших ни с чем.

И вот наконец-то сбылось, правда совсем не так, как хотелось Вальдемару, – уж больно мало собралось врагов. С мыслью о том, чтобы покарать одновременно эстов и русичей, пришлось распроститься.

– Очевидно, язычники-эсты, напуганные твоим многочисленным воинством, не решились к ним присоединиться, – прокомментировал племянник короля граф Альбрехт фон Орламюнде сообщения разведки.

– Но наказать их все равно необходимо, дабы впредь они и не помышляли подписывать всякие договоры, – заметил король. – А что русичи?

– Помимо того, что их мало, я бы подчеркнул и то, что у них плохие воеводы, – заметил граф. – Обратите внимание, ваше величество, какую невыгодную позицию в низине они заняли. Сейчас наша конница с разбегу войдет в их ряды, как нож в свежий брусок коровьего масла.

Лобовая атака тяжелой датской конницы действительно выглядела красиво. Мерный топот копыт, угрожающе выставленные вперед хищные острия копий, суровые лица всадников с открытыми забралами – все это могло внести ужас и панику в ряды и не такого малочисленного врага, как эти русские.

Да полно, придется ли датчанам вообще вступать в битву? Скорее всего, воины схизматиков не выдержат и побегут, как последние трусы, от неустрашимых ветеранов славного Вальдемара, не зря прозванного Победителем. Тем более что он сейчас самолично наблюдал за их действиями, стоя на холме в окружении своих приближенных. Летевшие во весь опор всадники опасались лишь того, что им не доведется показать себя в бою.

Сам король тоже был полностью поглощен созерцанием своей несокрушимой конницы и предвкушал очередную победу. Если бы не продолжавшее болеть плечо, которое он повредил буквально недели две назад во время сражения с эзельцами, то он и сам, пожалуй, принял бы участие в этой красивой стремительной атаке, но драться с русичами, зажав меч в левой руке, ему не хотелось. Были опасения, что от резких движений рана откроется, поэтому он не стал рисковать, в кои веки наблюдая предстоящую битву со стороны.

– А вы выиграли наш спор, государь, – заметил граф Альбрехт, стоящий рядом с королем. – Увы, но выходит, что я был чрезмерно хорошего мнения о русских воинах, коего они совершенно не заслуживают.

– И как резво бегут, – довольно улыбаясь, заметил Вальдемар. – Не думаю, что рыцарь Гискар сумеет настичь хоть одного из них. Кстати, не хотите побиться об заклад еще раз, благородный граф, или вы, как и я, считаете, что беглецов уже не догнать?

– Пожалуй, я бы поставил десять марок серебром против ваших двадцати, государь, – неуверенно произнес Альбрехт. – Все-таки у Гискара достаточно резвая лошадь.

– Идет, – принял ставку король.

Датские всадники между тем по-прежнему неслись во весь опор, пытаясь настичь трусливых русичей, которые – увы – чересчур рано поняли, что никаких шансов на победу они не имеют.

– Да, напрасно мы вывели в поле всех наших ратников, – сокрушенно вздохнул граф, поворачиваясь к Вальдемару. – Для разгрома этих трусов хватило бы и трети.

Король вместо ответа указал вдаль подрагивающей от волнения рукой.